Записки от старости. Ироническая проза - Владимир Данилушкин

В Магадане у нас когда-то водились обильно кровососы, но лет 20 их нет. Со времен конца перестройки. Когда понавезли кооперативщики нового яда «Коба» – намек на Сталина, что ли? Уж не пора ли клопа заносить в Красную книгу?

Кстати, именно в книгах и водились клопы. В старых фолиантах. В заводской библиотеке брал сочинения Белинского, в ней клоп. Нападали на людей ночами, как бы из-за угла, особенно на тех, кто засыпал с учебником, студентов-заочников. Не раз, получив какой-нибудь раритет в заводской библиотеке, я находил меж страниц то засушенный цветок жасмина, то похожего на плоскую остроту клопика.

Бледной тенью вываливается плоское существо толщиной с папиросную бумагу. Ого!

– А точно, живой?

– Не веришь?

Моя юная любовь подставляет пальчик, закусив губку, от предощущения боли. Клоп куражится, изображает из себя царевну. И вдруг: цап!

– Ой!

– Люблю я тебя, Наташка!

– Но я не разрешала тебе кусаться! Да еще клопом.

Что ж, по порядку. Вкус свиных мозгов со студенческого бала хранился у меня в естественном банке памяти долгие годы, пока его не вытеснили другие парфюмы. Олений язык и чавычевый балык, крабовые барабанные палочки и «Арктическая» котлета из кальмаров – целая гастрономическая эпоха Магадана.

Нельзя не заметить, что при долгой работе на компе иной раз ощущается вкус мозга во рту и гортани. Так было и в ту ночь, когда мой пищеварительный аппарат сыграл под звон санфаянса «Прощание славянки с нечищеной картошкой».

Напишите песню о зимнем дожде в Магадане, поэты.

ВЕЧНЫЙ ВОПРОС. НАДПИСЬ ПОПЕРЕК СМЫСЛА. Алкоголь держится в мозге 20 дней. А я уже лет десять не имею с Бахусом дел. Возьми хоть пиво: «Тревор» – это вам не «Туборг». Реклама. Смешно. Один черт.

А сколько пребывает, не выветриваясь, в мыслительном органе кофеин из пачки молотого кофе «Жокей»? Выпил, и трое суток сна ни в одном глазу. Сердце скачет галопом. Работает, крутится ассоциативная составляющая. Расцветает фиалками.

«Жокей» – напиток, что надо, теперь бы еще в компанию лошадку подходящую, да ставку в тотализаторе. Конь – он же половина названия благородного напитка коньяка. Так что, – смекаю, – недаром кофе «Жокеем» назвали – а чтобы коньяка вдруг захотелось – рекламная наживка, стало быть. В пору длительного воздержания весьма кстати был бы клоповый аромат, похожий на коньячный.

Темная лошадка, безрогая+ коровка. А какая кенгуру – поиграть с ней в буру! Гора не сходится с горой, мы веселимся с кенгурой.

Я плыл по теченью

Как ни потерять лица, если факты налицо?

Друг семьи внезапно умер, едва ему перевалило за сорок. Все это знают, все сокрушаются, но никто, в силу ограниченного кругозора, не связал уход рубахи-парня с любимцем-компьютером. 486-й у покойника был – какое счастье по тем временам, когда другие от 386-го все еще тащатся, а я 286-й осваиваю, то в нервах, то в нирване. Потом его в дом инвалидов отдали, и он еще послужил немало.

Гордился собой Геральд, очень был доволен жизнью. Из Москвы «игрушку» привез. За большие деньги. На радостях восемь килограммов привезенных мандаринов нервически съел, не заметил. Дочки обиделись, но не показали вида. Года два не мог опомниться от счастья. Но час пришел – упал ничком на клавиатуру, и дух вон. Кровь из горла фонтаном ударила, залила монитор, такая теперь традиция – изображать смерть чиновника на боевом посту. Чиновника среднего ранга. Начальство-то еще не привыкше за компом сидеть. Но оснащено. Раньше шкафы были заставлены качественными книгами, ни разу не раскрытыми при жизни. Теперь другой антураж.

Впрочем, сказанное – не более чем легенда. Но не менее. Нельзя, как в газетном репортаже, голимую правду-матку резать, это пострашнее жесткого рентгеновского излучения.

Вообще-то Гера был евреем, и втемяшилось ему еврейскую пасху отмечать с родителями. Никогда обряды иудейские не соблюдал, ел сало и субботу не чтил. Но, с кем ни бывает, как поется в одной народной песне, «не зудись плечо, не сверби спина» – широко приложился к аква вите. Принял на грудь. А вообще-то по жизни, считай, не пил, поскольку за рулем с утра до вечера. То по работе, то семью обихаживал. Две дочери у него. Жена – бизнес-вумен. Не особо-то хотелось ему со спиртным дружить. Чтобы выпить, приходилось предварительно машину в гараж ставить. Правда, можно и в гараже поляну накрыть. Ну, да что я учу ученого?

Всегда начеку, а тут расслабился Гера, под рыбу хватанул. Щуку семиметровую ему привезли с озер, обрядили соответственно, нафаршировали. Ну, не долларами, конечно. Яичными желтками. Красавица! Гера отщучивался, под острым соусом смаковал. Пил водочку кремлевскую за себя и за нее. И все бы великолепно, да сердце остановилось, как назло, в самый неподходящий момент. Водка будто бы проступила сквозь кожу, как бывает, кровь сочится сквозь бинты. Если снимать в кино, то трудность роли нашего героя – держать во рту окрашенный красным глицерин и живописно вытолкнуть его языком в нужный момент.

Да кому нужны такие подробности? Неправильно это, когда мужчина задолго до пенсии отдает швартовы. Это не повод для шуток. Умер в 7—40 утра, и это дало повод позлословить над созвучием с известной песней, распеваемой по всему миру. Врагов у Геры вообще-то не водилось, поскольку обласканы были гостеприимством все его кунаки – дальше некуда, а злорадство – кто ж от него удержится? Не гляди, что мертвый. Завидовать мертвым – не редкость в современном мире.

Хоронили на новом кладбище, за постом ГАИ, на поминки полгорода собралось. Пели, пили, опять пели «Семь сорок» и «Хава нагила».

Скоро тот погост закрывают: 20 тысяч человек поглотил, как раз за годы с ельциновского захвата, рядом новый полигон готовят.

А вот куда девался Герин девайс, 486-й комп – теперь уже вряд ли кто скажет. Уж не положили ли в гроб, повинуясь новоязыческому зову? Но я собственными глазами видел: не положили.

И вот однажды случилось так, что у меня в доме появился 486-й, переделанный под пентиум. Пока сам я находился в отъезде. Откуда? Добиться что-то внятного от домашних я не мог. Спустя некоторое время пришелец как сквозь землю провалился, один монитор остался, я уже рассказывал о привязанности к нему кота. У супружницы, тоже бизнес-вумен, бесполезно спрашивать. Молчит, как партизанка. Вспоминаю былое, а о сегодняшнем заикаться боюсь. Слово «сглазить» не устарело. У нас сглазить может даже полностью ослепший инвалид. Не говоря о таких, как Ванга.

Подозревать – это же зрением действовать, глазами. Сглазить – само собой. А ушами как? Шевелить! Нос в каждую дырку совать. Сморкаться и плевать! Носом шмыгать невыносимо.

Если выяснится, что мой ноут во время последнего циклона накрылся, тяжко мне придется. Или погиб, или блок сгорел. Что-то мастер скажет, который ему ревизию наводит, Александр Евгеньевич звать. Мне, если погиб винчестер, рукописи не восстановить из-за угасания памяти. Которая не на винчестере, а на извилинах. Но помню пословицу не умирать раньше смерти. Только жаль – сколько работы коту под хвост. При полном отсутствии кота.

Мурлыка Макс так предсказывал катаклизмы: перед пургой и дождем прятался под плед. Захватит когтями передних лап плед, рванет на себя, на долю секунды полотнище взвивается вверх, подобно параплану, и он успевает нырнуть в убежище. А землетрясение он перенес, показывая личным примером образец невозмутимости! Если же был включен Пентиум, кот на системном блоке медитировал: там больше нравилось, чем на батарее отопления и стиралке «Вятка». Блок греется, коту этого хватает. только как же быть с излучениями, если хочешь получить здоровое котопотомство. А он неуемный, на собственную внучку покусился, не говоря о кошке милицейского офицера Багирке. С компа ему вся комната была видна. Окликни его, встрепенется, повертит головой и начнет себе интимное место вылизывать. Как гоаорится, впередсмотрящий в зад.

Чем же здоровье надорвал весельчак Гера? С лучевой болезнью компьютерного происхождения не все однозначно. Собкору центрального агентства Краснобайченко на квартире начальство установило комп вместо привычного телетайпа, одному из первых в городе, мужик вроде и хвастается, но между реплик мандраж просачивается, будто бы боится на нем работать: мол, плохо влияет на потомство. Какое такое потомство, если тебе без пяти минут 70?

Вот и кот свой кошачий век, считай, сполна прожил, и все его тянуло на подвиги. Однажды поймал я ему мышь, ее он стал вылизывать, и комнату наполнило характерное страстное мяуканье: весной ему, видите ли, повеяло. Ладно, внучку свою чуть не оприходовал, но мышь? В голове не укладывается. Неформал какой-то.

Застал котяра и новенький ноутбук, но там ему места не нашлось прилечь. На клавиатуру примащивался, но скоро убедился: нельзя. На плечи мне садиться пробовал, подглядывал, что там, на мониторе деется, не пора ли спасать ситуацию.